Роман сделал удивленное лицо: – Сделай глоток как цивилизованный человек.
– Следи за дорогой, – сказала она.
Роман свернул налево на 443-ю. Они въехали в пасть лесного протока между двумя холмами, и темные ветви с обеих сторон висели решетками над их головами.
– Не будь грубой, – сказал он.
– Мы можем это оставить? – попросила она.
– Мы это оставим, когда ты прекратишь быть «Увидимся в следующий вторник» и выпьешь.
– Роман, перестань.
– Что? Ты беременная что ли?
Они ничего не ответила. Он посмотрел на нее.
– Да, брось!
Она нервно пригладила волосы.
– Я, блядь, просто не верю, ты врешь! – выпалил он.
– Я… просто ждала подходящего момента.
Он отхлебнул, резко забросил фляжку через плечо и остановил машину. Трасса 443 была дорогой со множеством ям и слепых углов, из-за которых происходили многочисленные аварии.
– Роман, заведи машину, – сказала Лита.
Он неподвижно сидел с головой, опущенной на руль.
– Может я не сказала тебе, потому что не хотела, чтобы ты изображал королеву драмы.
– Это Тайлер? – спросил он.
Тайлер был парнем, с которым Лита встречалась весной, о котором Роман думал не более как о капле от влажного полотенца, оставленного на кровати. Но теперь Роман сидел, глядя перед собой, и в центре своего мысленного взора увидел другого парня, в то время как пара когтистых рук, мрачно мерцающих по краям, обвивались вокруг его лица.
– Это не Тайлер, – сказала она. – А теперь, пожалуйста, заведи машину и перестань драматизировать.
Тайлер покинул его разум, но темная фигура продолжала танцевать, так близко.
– Кто? – спросил он.
Я не хочу говорить об этом, пока ты не заведешь машину.
Он опустил стекло, вынул ключи из зажигания и бросил на землю снаружи.
– Кто? – повторил он.
– Видишь? Я знала, что ты устроишь из этого федеральное расследование.
– Кто?
Она скрестила руки на груди: – Ты звучишь, как самая глупая в мире сова.
Он закрыл глаза, желая, чтобы тени в голове пропали, но им было плевать открыты или закрыты его веки. Он открыл глаза, оторвал одну руку от руля и нажал на клаксон, – раздался длинный пронзительный гудок.
– Кто?
– Роман, прекрати это.
– Кто?
– Роман, прекрати.
Он сконцентрировал внимание на руке, лежащей на клаксоне, слыша гудок так, словно находился под водой. Он на самом деле здесь, убеждал он себя, все меньше в это веря.
– Хватит, Роман!
Палец, как чужой непослушно описывал круг в воздухе.
Боясь, она сняла его руку с руля и крепко сжала между своих ладоней.
– Это был ангел, – сказала она.
Тень исчезла из его внутреннего взора, и он ощутил растущее давление, давление ее рук. Он действительно здесь.
– Это было что? – спросил он.
– Это был ангел, – повторила она. Он молчал.
– Буквально?
– Это был ангел.
Он снова замолчал.
– Расскажи мне об этом, – попросил он.
– Как рассказать о танце тому, кто лишен ног? – спросила она.
– У меня есть ноги, и они никуда не собираются уходить, – сказал Роман. Но, как и все, кто являлся по природе берущим, он знал, когда получал именно столько, сколько собирался получить. Хотя до этого момента он не получал настолько больше и вместе с тем настолько меньше, чем хотел.
Он открыл дверь автомобиля, наклонился наружу и подобрал ключи. Сделав большой глоток из фляжки, завел двигатель и выехал назад на дорогу.
– Рассказала своим? – спросил он.
– Они… осведомлены, – ответила она.
Роман поднял брови. Представил себе эту картину.
– Мама пытается свыкнуться и признать это. Отец… отец хочет, чтобы я сделала аборт.
– Святая корова, – сказал Роман.
– Он думает, я все выдумала.
Роман не прокомментировал.
– Но я рожу этого ребенка. – Заявила она со спокойной, не ищущей оправданий, несокрушимой авторитетностью. – Смирись с этим.
– Я вообще молчу, – сказал он.
– Смирись с этим, – повторила она.
Роман аккуратно объезжал впадины, его пьяное вождение всегда было более сосредоточенным, когда Лита сидела в машине. Никто из них не проронил ни слова, пока он обдумывал услышанное.
Она доверилась ему. Она не наслаждалась сокрытием этого от тех, кого любила. Ложь! На самом деле обладание этим чудом наполняло ее радостью воришки, наткнувшегося на заброшенный храм – это было ее, только ее! Но теперь пришло время делиться этим; это больше не принадлежало ей одной. Досадно.
Роман не стал заводить разговор снова, он взял свой iPod и запустил их песню в аудиосистему. Их песней была брит-рок баллада о богатой девочке, которая имела интимные отношения с бедным мальчиком во время каникул в младших классах. Их совместная любовь к этой песни была личной шуткой между ними, единственными членами из собственной группы, которые способны оценить уникальную позицию рождения с привилегиями. Лита начала напевать, и Роман добавил громкости еще на четверть и подхватил вместе с ней.
Ты никогда не делала, что большинство…
И вскоре громкость было уже некуда прибавлять, и они вместе, Роман и Лита, пели во весь голос, ее волосы развевались из стороны в сторону, пока она танцевала, сидя на пассажирском сиденье, а он болтал коленями и изображал, что барабанит по рулю.
Ты никогда не будешь смотреть на свою жизнь, как раньше…
Они начали другую песню, когда заметили бродягу в Киллдери парке, лежащим посреди дороги, прямо на их пути. Роман ударил по тормозам и машина с визгом, повернувшись перпендикулярно, резко остановилась. Воздух наполнился горечью горящей резины, а радио продолжало.
потому что не осталось ничего другого…
Роман выключил музыку и спросил Лету, в порядке ли она.
Она кивнула, глядя на мужчину. Он лежал на спине, морщась и активно сжимая пальцами виски, словно пытался что-то оттуда выжать.
– Мы должны ему помочь, – сказала она.
Роман выразил несогласие. Но как же все сложно с этими девчонками и их мнением. Он включил аварийные огни.
– Тебе лучше остаться здесь, – сказал он.
Они оба вышли, но Лита осталась у машины, а Роман аккуратно подошел к мужчине. На его рубашке был рвотный след, и он пах, как помойка. Роман спросил, все ли с ним хорошо, и мужчина решительно замотал головой из стороны в сторону, негодуя от услышанного вопроса.
– Это неправильно, – сказал мужчина.
– Хотите поехать с нами, – спросила Лита.
Роман поморщился: – Вызвать скорую, тоже хороший вариант.
– Я не хочу видеть, – сказал мужчина, инфантильно скуля. – Я не хочу виде-е-е-е-ть эт-о-о-о.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});